Охота на уток

Половодье шло на спад. Вода в Днепре была в "трубе". Это летний уровень плюс один метр воды. Утром заходит ко мне в дом Орлов и говорит: "Поедем! Лёгкий морозец. На болотах лёд! Все утки на реке!". И по лицу его было видно, что он подсчитывал, сколько возьмём. Я ему всегда говорил, что нельзя этого делать. Не только говорить об утках, но и думать в этом плане.

Я вышел на улицу. Резкий ветер с севера, мороз, снежок пятнами на земле. Трудно будет высидеть почти без движения в лодке, скрючившись. Но это меня не пугало: для охоты нет плохой погоды, было бы время. Если бы я знал?

Надули лодку, набили сеном мешки, чтобы сидеть. Вёсла я вытесал из нового тёса, белые. И мы двинули. Плывём. Я сзади на вёслах, Орлов впереди с ружьём на изготовку. Буквально через 100 метров увидели препятствие: наклоненную над водой иву. Справа мы бы прошли беспрепятственно, но течение было таким сильным, что лодку потащило влево. Вёсла не помогли. Зазор там между деревом и водой был минимальным.

Лодка с храпом протиснулась, Орлова деревом сдвинуло ко мне на колени. По другую сторону дерева нос лодки вздыбился, как у гибнувшего парохода "Челюскин" во льдах Арктики. Корма затонула, высыпав нас в связке в воду.

Вынырнув, я ухватился за лодку. У меня уже был опыт плавания в одежде без подручных средств. Я тогда едва не утонул. Спас меня тонюсенький прутик, торчащий из воды. Это была вершинка дерева, ухватившись за которую, я ушёл со стремени.

Орлов подольше меня без подручных средств "наслаждался" купанием.

За поворотом проплыли: новая шапка Орлова, мой рюкзак, в котором был насос к лодке, котелок, три варёных яйца, хлеб. Мешки с сеном, белые вёсла. Орлов вынул в горячке распечатанную пачку сигарет из бокового кармана, но она превратилась в кусок помёта, и он с презрением бросил её в воду.

Холод, тоска, досада.

И мы рванули, взяв за уключины пустую резиновую лодку. Рванули как могли, в резиновых сапогах, полных воды. Налегке. Ружья то утонули. Одежда серела. Вода превращалась на морозе в сосульки. Ткань становилась непроницаемой. Каждое движение засасывало морозный воздух к телу через рукава подмышки, через ширинку, ворот рубашки.

Жалею, что не провёл "социологический опрос". О чём думал Орлов, преодолевая 500 метров до бани: об утках, о сексе, об утопленных ружьях. Я не мог ни о чём думать. Пластина холода по спине, на груди… Забегаем в мою баню. Я в дом. Две куртки, двое штанов, две рубахи, две пары портянок, двое сапог, поллитру, стакан. Орлов был уже в костюме Адама. Опять провал в памяти. Пропали научные данные: за что прежде ухватился Орлов, за одежду? Нет, кажется за стакан. Пили как Фанту в жаркий день. Не было даже насморка…

Свой второй комплект одел я, а Орлову досталась женская одежда. Оделся, как Керенский в Смольном. Таким пижоном он уже не будет никогда: синие сапоги, малиновые шаровары, зелёная куртка. До дома своего он шёл не по улице, что значительно ближе, а огородами, озираясь.

Что можно сказать про баню. Она была топлена несколько дней назад. Не было ветра и была плюсовая температура.

На следующий день Орлов приходит и приносит трак с приваренными крючьями. Пошли кидать, таскать, искать ружья. Весенняя охота скоротечна, ружья нам были нужны срочно. Предварительно построили помост. "Кошку" завязили, верёвка оборвалась. В этот же день приносит аккумулятор и фару. Сколько ни смотрели - быстрина была непроницаема.

Тогда Орлов сделал третью попытку. Уже на научной основе. - Изготовил "макет" ружья весом 3 кг. Начали кидать и фиксировать место, где он касался дна. Кидали много раз, вытаскивая макет на шнуре. Обозначив район, где течение уложило наши ружья, начали багрить и вытащили их, сделав десятка два-три багрений.

В тот же день я разобрал его до винтика: везде был мельчайший песок. Через день поплыли по тому же пути, но на препятствия уже не смотрели так легкомысленно.

Уток, конечно, было меньше: на болотах лёд растаял.