Сожалею о содеянном

Однажды на майские праздники я ушёл в Зезюли с надувной резиновой лодкой для охоты на уток. Лодку гонит течение, правда приходится править, и ждёшь вылета. Ночевал на Зезюлевском поле на берегу Жерди в десяти метрах от воды. Надул лодку, поставил на ребро для защиты от ветра и спал на борту. Тёмная ночь. Кто-то недалеко ходит, чавкает, под ним оттаявшая земля, кричат чибисы, цикают вальдшнепы. Бобр подплыл прямо к костру и как хлопнет хвостом. Так что сон был условный. А бобёр устроил мне подъём.
Позавтракал, подкачал лодку и поплыл.

Вода была почти в трубе. К утру подморозило, сидеть в лодке скорчившись было не совсем уютно. Завалов и заторов почти не было. Плыл и не шумел. Часа два-три не было не одного вылета. Видимо утки крепко спали, не хотели взлетать, а видеть я их не видел. Проплыл Шилово, Ермаки, Азарово, Ломы. Пусто. Замёрз. Табу стрелять только селезней я с себя снял. Решил стрелять всех подряд. Подплываю к круче. Вижу на берегу Марфуткиной плёсы двух уток. Взлетают, я бью. Одна падает с перебитым крылом на берег. Я вывожу лодку со стремени. Вижу: вторая летает кругами над подбитой, лодка вращается, стрелять неудобно. Утка садится в десяти метрах от подбитой и в пятнадцати от меня, и пешком направляется высоко поднимая ноги к подружке, попавшей в беду, которая высоко подпрыгивая, пытается взлететь и кувыркается через повреждённое крыло.

Я убиваю вторую.

Всё это происходило на площадке, покрытой невысокой травой, прикатанной снегом. Как на сцене. Разве что наклон был к реке. Видимо это были сёстры, а может мать с дочерью. Такое самопожертвование я наблюдал один единственный раз. Обычно способные лететь улетают сразу же. Я оценил свой поступок много позже. Такая преданность, а я загубил.

Нечто подобное мне приходилось наблюдать и осенью. В августе шёл по реке в болотных сапогах. В глубоких местах идёшь по воде у берега, а где мельче, по фарватеру Днепра. Искал уток. Солнце, пятна тени на воде как живые, шум листвы, журчание воды. И посторонние звуки. Утка вывела из под нависшего бредника выводок, штук двенадцать. Молодёжь беспечна, шумлива, и утка не могла меня услышать. Я их увидел первым. Утята мне показались маленькими, нелётными, стрелять по ним не стал, а мог бы засыпать дробью. Шли они плотно.

И вдруг они взлетают. Бью. Одна падает и тут же ныряет. Найти я её не мог и отправился дальше по реке. Спустя какое-то время, возвращаясь, решил зайти на это место и поикать подранка. Увидел я их в двух метрах у самого уреза воды. Умирающий подранок и старая утка около него.

Видимо она ему шептала: "Полетим. Опасность. Или — ныряй, я с тобой, тебя не брошу". А он умирал. Я протянул к ним руку, недоумевая, почему их две. Я стрелял по одной. И в последний момент одна взрывается вверх.

Давно это было. Но до сих пор не проходит чувство жалости, вины перед этими умными, нежными созданиями. Может это с возрастом.

Сожалею о содеянном. Больше нечего сказать.